несчастного заключенного, но о принципах справедливого правосудия: «
- Ради Бога, имей ко мне снисхождение, ведь я признался под давлением. -Ты врешь, ибо суд не таков, чтобы заставлять кого-то под пыткой говорить что-то иное, кроме правды. Я слышал, что тебя не так уж сильно пытали, как ты говоришь, чтобы сказать неправду»1.
Точно так же в диалогах, оставленных в записи в виде прямой речи, проскальзывает теперь осуждение совершаемых преступлений: «...этим людям он сказал примерно следующее: «Вы плохо поступаете и совершаете грех, избивая эту девушку, которая ничего у вас не просит». И когда те его услыхали, один из них выхватил большой нож, крикнув при этом: «А тебе что за дело?». И ударил его этим ножом по голове...» 107. Но же можно сказать и о «прямой» речи, оставленной в деле Жиля де Ре. Так, например, в уже цитировавшемся выше диалоге обвиняемого и епископа Нантского о преступлениях, совершенных Жилем, подчеркивается ужасный характер этих последних:«...я рассказал вам о таких ужасных вещах, страшнее которых нет [на свете] и которые могут заставить умереть десять тысяч человек» 108.
Такие «прямые» высказывания с трудом можно отнести к подлинным словам, произнесенным в зале суда обвиняемыми или свидетелями обвинения. Скорее, в приведенных выше примерах нашли свое отражение некоторые идеи самих судей касательно отправления правосудия. Их мысли были вложены в уста других людей, чтобы казаться - а в дальнейшем и стать - не просто программным заявлением власть предержащих, но признанным мнением большинства.
Не стоит, однако, думать, что даже в тех случаях, когда мы - может быть -имеем дело со словами, произнесенными самими обвиняемыми, мы видим перед собой «стенограмму» их признаний. Все они были записаны писцами, а потому форма их записи несет на себе в большей степени отпечаток канцелярского стиля, нежели устной речи. Об этом свидетельствует, в частности, уже упоминавшийся прием усиления, использовавшийся при записи не только приговоров, но и признаний обвиняемых: «мой друг и любимый человек» (mon ami et l'omme du monde queje ay me), «я вас прошу и умоляю» (je vousprie et requier), «я тебя научу и
1
RCh, I, 537: "... 1 ’ostel de ceans n'est pas tel que l’en fait par force de gehine dire autre chose que verite; et sy ay bien oy dire que tu n'as pas este sy fort tire que tu deusses avoir dit chose qui ne feust verite....".
