Двумя веками позже неспособность или нежелание заплакать на похоронах (или в похожей экстремальной ситуации) расценивалась уже как один из верных отличительных признаков ведьмы. В 1580 г. Жан Боден в своем главном труде "Demonomanie des sorciers" писал об этом прямо: ведьма не может плакать, и это - такое же доказательство ее вины, как показания очевидца, добровольное признание или вещественные доказательства1. Эта идея получила подтверждение на практике. Так, в январе 1621 г. была задержана некая Мари Ланшен из Камбрези, и ее обвинили в колдовстве на том, в частности, основании, что она не заплакала в день смерти своего мужа2.
Таким образом ненормальное, неподобающее случаю поведение из признака сумасшествия в конце XIV в. постепенно превратилось в отличительную черту ведьмы конца XVI в. 33 И дело Марион ла Друатюрьер уже в какой-то степени отразило эту переходную ситуацию в истолковании того или иного не-нормального, с точки зрения окружающих, поступка. Если кого-то хоронят - все должны печалиться. Если кто-то женится и устраивает пирушку - все должны веселиться. А если этот кто-то (Анселин Планит) и его молодая жена внезапно умирают спустя всего несколько недель, бывшие на их свадьбе гости спохватываются и спрашивают друг друга: а кто же был грустен в этот радостный день? Конечно, брошенная любовница, Марион. Это она вела себя странно. Она дружит с Марго, а та ведь - знахарка... Наверное, это они отравили молодых. Значит, они ведьмы, и их следует сжечь на костре.
1
Soman A. Les proces de sorcellerie au Parlement de Paris (1565-1640) // AESC. 1977. № 4. P. 790- 814, здесь P. 807.
2
Muchembled R. Op. cit. P. 102.
