болезни. Причем эта особенность проявлялась сильнее всего в экстремальных случаях - при обвинении в воровстве или убийстве. Используемый женщинами прием «уничижения» (devalorisation) позволял им притвориться незначительными созданиями, не представляющими
никакого интереса для судей, и, таким образом, сохранить свое место в обществе22.
Прием «уничижения» являлся обратной стороной процедуры установления личности обвиняемого в суде. В данном случае нет необходимости описывать ее во всех подробностях. Скажу только, что на протяжении одного уголовного процесса к ней могли возвращаться по крайней мере трижды: во время сбора предварительной информации по делу, в момент «представления» обвиняемого судьям в начале слушаний и в ходе заседания. Для нас интересен именно третий вариант -своеобразная самоидентификация преступника, который оценивал себя с моральной точки зрения, стремясь исключить саму возможность обвинения. Типичными для такой оценки являлись эпитеты «хороший», «лояльный», «истинный француз» (vrai francais), «француз до глубины души» (francais du coeur) - особенно если речь шла о т.н. политических преступлениях (lese-majeste). Не менее популярными были выражения «достойный человек» (prudhomme, honette homme), «человек достойного поведения» (de honette conversation). Таким образом обвиняемые скорее были склонны превозносить свои моральные качества. Прием «уничижения» в ходе процесса использовался менее охотно. Однако можно со всей определенностью утверждать: к этому методу прибегали всегда, когда обвинение считалось доказанным. Лексика судебных регистров и писем о помиловании в этом случае становится весьма похожей 23. Речи заключенных были полны сочувствия к себе, жалоб на свою старость, немощность и бедность.
Эту ситуацию мы наблюдаем, в частности, и в нашем случае. Как только, после нескольких сеансов пыток, Марион дала первые показания, Марго попыталась выставить ее сумасшедшей. И в этом ее поступке -особенность данного дела: прием «уничижения» был использован по отношению к другому человеку, а не к себе лично. Иными словами, Марго не искала спасения для себя, она выгораживала Марион - не просто свою подельницу, но, прежде всего, подругу.
Для судебной практики конца XIV в. и, в частности, для «Регистра Шатле» такие отношения между подозреваемыми-соучастниками
22 Ibidem. Р. 326-329.
23 В отличие от писем о помиловании, в судебных регистрах при использовании приема «уничижения» не наблюдается различий в мужском и женском дискурсе.
