Перенесемся воображеньем за пять столетии назад и представим себе, что мы подходим к средневековому немецкому городу в ясную, лунную ночь. Вот, он обрисовался перед нами на светлом фоне неба, и кажется, что с каждым нашим шагом он надвигается на нас своими могучими стенами, своими высокими башнями. По левую сторону от нас, весело шумя, бежит извилистая река; серебряная полоса, брошенная на её поверхность месяцем, сопутствует нам. За рекой — поле, побелевшее от росы, за полем чернеется лес. Направо от дороги поле постепенно поднимается и переходит в возвышенность, на которой также чернеются леса. В двух-трех местах резко выделяются замковые башни и стены, где-то мельницы лениво ворочают свои неуклюжие крылья. Наша дорога, кое-где окаймленная деревьями, мало-помалу поднимается в гору. Река убегает далеко в сторону. Вот, мы уже не видим ничего более, кроме массивных стен города; город всецело поглощает наше внимание. Если бы мы взобрались на соседнюю возвышенность и оттуда взглянули на средневековый город, последний поразил бы нас многочисленными башнями; башни на стенах, башни внутри города, вот ратуша, новый собор, старые церкви, остатки прежних укре-